Приглашаем посетить сайт
Отряд китообразные
Отряд китообразные (Cetacea)*
* Китообразные отряд млекопитающих, в наибольшей степени приспособленных к водному образу жизни. В ходе эволюции китообразные полностью утратили задний пояс конечностей (остался только рудимент таза, не соединенный с позвоночником). Тело приобрело вполне рыбообразную форму, передние конечности превратились в ласты, на хвосте, выполняющем функцию основного движителя, развились боковые лопасти. Зубы утратили структуры, свойственные другим млекопитающим, приобретя одинаковую коническую форму, предназначенную только для удержания добычи, либо исчезли совсем. Почти полностью утратилась шерсть и ее производные, в качестве теплоизолятора развился мощный слой подкожного жира. В качестве основного способа ориентации в пространстве развилась эхолокация. Наружные ноздри сместились на верхнюю часть головы. В систематическом отношении китообразные относятся к группе копытных животных. Они происходят от наземных всеядных хищников, бывших предками также и парнокопытных (свиней, оленей, быков и т. д.).
Киты - животные, живущие исключительно в воде, и устройство их тела приспособлено для подобной жизни. Ластоногие проводят по меньшей мере треть своей жизни на земле, они там родятся и отправляются на сушу, когда хотят погреться на солнце или спать; сирены имеют возможность иногда выползать на берег, китообразные же проводят всю жизнь в море. Уже огромная величина указывает на место их обитания, так как подобные гиганты могут легко двигаться только в воде, и одно лишь бесконечно богатое море может дать им необходимое пропитание. Киты разделяют, однако, с прочими млекопитающими главнейшие отличительные признаки: кровь у них теплая, дышат они легкими и кормят своих детенышей молоком. Все необразованные люди, точно так как и все народы, стоящие на низшей ступени развития, причисляли и ныне еще причисляют китов к рыбам, и лишь точное исследование устройства их тела и образа жизни указало на то место в системе животного царства, которое они должны занимать.
Тело китообразных массивно и неуклюже, без всякого разделения на части. Часто безобразно большая и в большинстве случаев не вполне симметричная голова постепенно переходит в туловище, которое к задней части тела понемногу суживается и оканчивается хвостовым плавником (плесом). Задних конечностей, которые, за исключением сирен, встречаются у всех млекопитающих, у китов вовсе нет, передние превратились в настоящие плавники. Часто встречающийся жировой плавник, сидящий на спине этих животных, еще более увеличивает их сходство с рыбами. Прочими отличительными признаками китообразных служат: сильно расщепленный рот, не окаймленный губами, в котором мы замечаем или необыкновенно большое количество зубов, или особые нёбные роговые пластинки, а также отсутствие мигательной перепонки на глазах и положение сосков назади тела, около половых органов; тонкая, гладкая на ощупь, жирная и бархатистая кожа, на которой только в виде исключения на некоторых местах встречаются щетинообразные волосы. Кожа эта большей частью темного цвета, и под ней между клеточками нижнего слоя кожи отлагается необыкновенно толстый слой жира.
По внутреннему устройству органов киты также отличаются от прочих млекопитающих. Кости скелета замечательны своим губчатым строением и так проникнуты жидким жиром, что от него едва ли могут быть вполне освобождены, поэтому, как их ни белить, они все-таки сохраняют желтый цвет и жирны на ощупь; зато в костях не встречается внутренней, так называемой мозговой полости. Огромный череп редко находится в соответствии с величиной тела; кости на нем очень странно передвинуты, соединены между собой не швами, а лишь мягкими частями; некоторые из них очень мало развиты, другие необыкновенно увеличены, так что сравнение черепа китообразных с черепом других млекопитающих представляет немало затруднений.
В позвоночнике особенно замечательна шейная часть. Мы встречаем здесь еще обыкновенное число позвонков, но они принимают вид тонких кружков и вследствие малой подвижности иногда так срастаются, что только по отверстиям для выхода нервов можно убедиться, что их действительно семь. Срастаются между собой большей частью передние позвонки, но изредка случается, что срастаются шесть, а иногда и все семь. Кроме шейных позвонков, киты имеют 11-14 спинных, 10-24 поясничных и 22-24 хвостовых позвонка. Так как таза нет и он обозначен лишь двумя малоразвитыми подвздошными костями, то не существует и крестца, состоящего у других млекопитающих из нескольких сросшихся позвонков. Все вообще позвонки отличаются значительной простотой отростков. Число настоящих ребер очень невелико: усатые киты имеют лишь одну пару их, а более шести, кажется, не встречается ни у одного животного этого отряда. Ложных ребер всегда гораздо больше, чем настоящих*. Грудная кость у зубатых китов состоит из многих друг за другом лежащих, иногда срастающихся костей, а у усатых китов представляет собой одну кость, которая иногда продырявлена или имеет на переднем крае глубокую вырезку.
* Имеются в виду ребра, сочлененные с грудиной (настоящие) и не сочлененные (ложные). По происхождению и те, и другие одинаковы.
Зубная система китообразных не только отличается от зубной системы всех других млекопитающих, но бывает различна даже у обеих главных групп этого отряда. У всех китов, по исследованиям Каруса, в желобках челюстей под слизистой оболочкой существуют в раннем возрасте зародыши зубов, но они развиваются в настоящие зубы только у зубатых китов и уже не сменяются во время жизни, как у многих млекопитающих. У усатых китов зародыши зубов пропадают, а вместо них развиваются на верхней челюсти и на нёбе совершенно своеобразные органы. В поперечных складках вырастают роговые пластинки, которые свешиваются далеко вниз; из них наружные, прикрепленные к верхней челюсти, самые длинные, а прикрепленные к нёбу - самые короткие; это и есть так называемый китовый ус**.
* * Китовый ус представляет собой сросшиеся в роговые пластины волосы, растущие на редуцированной верхней губе, подвернутой у беззубых китов внутрь рта.
Кроме того, можно еще заметить следующее. Язык имеет значительную величину, слюнных желез не бывает, пищевод ведет в желудок, который разделен на 4-5 и даже 7 отдельных мешков, но эти отделения не соединены непосредственно, как у жвачных, с пищеводом, а расположены в выходной части желудка и соединены между собой несколькими отверстиями, имеющими вид воронок. Желчного пузыря не бывает, а почки имеют несколько лопастей. Семенные железы лежат внутри тела, а матка у китообразных двурогая.
Органы дыхания устроены очень своеобразно. Нос совершенно потерял значение органа обоняния и служит исключительно для прохода воздуха. Носовые отверстия (дыхало) находятся на самой выдающейся части черепа, от них идет вертикальный проход в носовую полость, а из нее в верхнюю часть дыхательного горла, которая, по описанию Каруса, имеет вид конуса и далеко выдается вперед в глотке. Дыхательное горло не приспособлено к образованию звуков, но зато может в короткое время принять большое количество воздуха. Само дыхательное горло очень широкое, а легкие имеют значительный объем, и все бронхи соединены между собой так, что легкое может наполняться воздухом через каждую из них. Существуют и другие вспомогательные средства для того, чтобы усилить деятельность легких, например, легочная артерия и легочная вена имеют большие расширения, куда может быть собрано значительное количество очищенной и неочищенной крови.
Мускулы имеют простое строение, величина их соответствует величине животного, и они необыкновенно сильны. Количество нервной массы очень незначительно; у кита массой 5000 кг, имевшего 6 м длины, мозг весил менее 2 кг, то есть не более чем у человека, масса которого редко достигает 100 кг*.
* Размер мозга животного пропорционален поверхности его тела. Поэтому чем животное крупнее, тем меньше относительный размер его мозга. Мозг кита в этом случае оказывается даже больше, чем можно было бы ожидать у такого крупного животного, и соответствует очень высоким интеллектуальным возможностям (примерно на уровне собаки или обезьяны).
Все органы внешних чувств очень слабо развиты: глаза необыкновенно малы, а уши снаружи едва видны, как будто только обозначены. Из этого, однако, не следует заключать, что зрение и слух совсем плохо развиты. Все киты доказывают, что они видят хорошо не только вблизи, но даже издали, а также легко воспринимают посредством слуха различного рода звуки**.
* * Главный же орган чувств китов (о котором Брем еще не мог знать) - сонар, или звуковой локатор. Издавая очень высокочастотные звуковые колебания (ультразвук), киты воспринимают их отражение от разного рода предметов, и потому очень точно могут определять не только расстояние до предмета, но и его форму и плотность.
Обоняние у них почти всегда очень плохое. О вкусе мы не можем сказать ничего, а осязание, как видно, в известной степени развито.
Можно с уверенностью сказать, что вышеописанное строение тела хорошо приспособлено к водной жизни китов. Горизонтально лежащий хвостовой плавник (плес) очень удобен для того, чтобы подниматься и опускаться в воде, и дает таким образом животным возможность находить добычу на различных глубинах. Гладкость кожи облегчает движение этих огромных существ, толстый слой жира уменьшает их вес, заменяет внешний волосяной покров и правильнее распределяет то сильное давление столба воды, которому подвергается кит, когда он опускается в глубину моря. Огромные легкие дают возможность долго оставаться под водой, а расширения артерий сохраняют значительное количество очищенной крови, которая необходима в тех случаях, когда животное по какой-либо причине долго лишено возможности набрать количество воздуха, необходимое для окисления крови*.
* Главный резервуар кислорода у кита, помимо огромных легких, это мышцы, в которых содержится очень большое количество удерживающего кислород белка - миоглобина. Однако лишь немногие киты могут нырять на большие глубины и на долгое время. У подавляющего большинства китообразных время пребывания под водой не превышает 3-5 минут, то есть отметки, достижимой при определенной тренировке и человеком.
Вследствие всего этого киты могут считаться настоящими обитателями открытого моря. Большинство из них избегает по возможности берегов, так как близость их может повредить китам. Только некоторые дельфины живут в пресной воде, другие заходят в реки, но редко далее чем заметен прилив. Все другие китообразные живут только в соленой воде, но предпринимают более или менее регулярно короткие или дальние странствования по морям.
Все киты двигаются с большой легкостью, мастерски плавают, без заметного напряжения, а некоторые с удивительной быстротой; они выказывают иногда такую необыкновенную силу своего огромного плеса, что, несмотря на страшную тяжесть тела, выскакивают из воды и делают над поверхностью ее большие прыжки. Они держатся чаще всего около поверхности воды и, может быть, спускаются на большую глубину только тогда, когда ранены. Верхний слой воды служит обыкновенным их местопребыванием, так как для дыхания они должны высовывать из воды голову и часть спины. Дыхание их происходит следующим образом. Поднявшийся кит прежде всего с большим шумом выбрасывает воду, которая попала в неплотно закрытые ноздри, и это выбрасывание происходит с такой силой, что вода разделяется на множество мелких брызг, которые достигают 5-6 м вышины. Эти фонтаны удобнее всего сравнить со струей пара, выходящего через узкое отверстие из котла, и сопение животного напоминает шум, производимый этим паром. Фонтаны вовсе не состоят исключительно из воды, хотя многие рисовальщики изображают таким образом китов, и даже натуралисты считают такие фонтаны возможными. Тотчас после выдыхания животное быстро втягивает в себя воздух, производя при этом заметный стонущий звук, оно часто вдыхает воздух, 3, 4 и 5 раз в минуту, но фантан виден только при первом выдыхании, хотя в холодную погоду и во время других выдыханий заметен выходящий пар.
Ноздри расположены у китов так удобно, что при поднятии на поверхность воды они прежде всего выходят на воздух, так что китам дышать так же удобно, как и другим животным. Спокойно плывущий большой кит часто остается 5-15 минут, иногда и дольше, на самой поверхности воды, причем спокойно и равномерно дышит, пока хорошенько не надышится. После этого обыкновенно он ныряет вглубь, причем задняя часть тела и плес поднимаются над поверхностью воды (кит "кувыркается"), и остается там 10-20 минут, иногда и более. Преследуемые большие киты могут оставаться под водой до 30-50 минут. Один кашалот, раненный острогой, оставался, по наблюдениям Пехуеля-Леше, под водой почти час, а другой даже 80 минут, причем спустился на глубину 1300 м. Недавно Кюкенталь удостоверился, что раненый деглинг (высоколобый клюворыл), то есть относительно небольшой кит, который вытянул всего 300 м бечевы, оставался под водой 45 минут*.
* В обоих случаях речь идет именно о рекордных ныряльщиках среди китообразных.
В этих случаях употребляется в дело запас окисленной крови, накопившейся в расширениях артерий. В конце концов животное, однако, должно выказать свою принадлежность к млекопитающим, и кит поднимается на поверхность воды, чтобы не задохнуться. По наблюдениям китоловов, кит, лишенный возможности возобновить воздух в легких, задыхается, как и всякий другой зверь, и даже довольно скоро. Кит, однажды запутавшийся в веревке, которой притянули к кораблю другого только что убитого кита, задохнулся по прошествии нескольких минут. Хотя киты дышат атмосферным воздухом, они очень скоро околевают, когда попадают на сушу.
Много раз спорили о том, есть у китов голос или нет. Вопрос этот, как и следует ожидать, по теории должен быть решен в положительном смысле, так как у китов существуют голосовые связки, и нет причин, почему бы они не могли исполнять своего назначения. Кроме того, существуют несколько наблюдений относительно голоса китов. Во время большой опасности, при сильной боли от ран, а также когда они бывают выброшены на берег, киты иногда громко кричат. По удостоверению всех свидетелей, которые об этом повествуют, звуки, испускаемые в этих случаях китами, невозможно сравнить с криком какого-нибудь другого животного. Пехуель-Леше пишет следующее: "Сопение больших китов слышно издали; его можно сравнить с шумом, производимым паром, который потихоньку выпускают из локомотива, но сопение это еще протяжнее и, смотря по виду животного, может быть изображено буквами так: у-у-фф, ур-р-р-ф или блур-р. Иногда слышатся при этом своеобразный стон или дрожащие звуки, как при громком сопении; особенно сильных и страшных звуков я, однако, никогда не слыхал, даже у сильно возбужденных, раненых и нападающих китов. От многих опытных людей я, правда, слыхал, что некоторые большие усатые киты в раздраженном состоянии издают сильный рев, но другие столь же опытные и не менее достоверные свидетели полагают с большой уверенностью, что и эти киты не имеют голоса; с последними я должен согласиться. Очень может быть, что некоторые наблюдатели приняли за рев особенно громкое выдыхание раненых китов"**.
* * Рев и крики раненых китов - это именно крики раненого животного, не несущие никакой информации. По причинам, указанным выше, Брем и его современники не могли знать о голосах китов. Лишь век спустя ученые установили, что киты и дельфины переговариваются на ультразвуке (который человек слышать не может) и обладают чрезвы чай но богатой звуковой коммуникацией (некоторые исследователи даже склонны называть звуки китообразных "языком").
Все киты питаются животными и, вероятно, только случайно проглатывают вместе с ними и растения; по крайней мере, подлежит более точному исследованию вопрос о том, питается ли действительно, как утверждают, полосатик водорослями, которые часто в большом количестве находят в его желудке, и правда ли, что дельфин проглатывает плоды, упавшие в реку. Добычей им служат большие и маленькие морские животные всевозможных сортов: самые крупные виды питаются самыми мелкими морскими животными, и наоборот, самые мелкие киты принадлежат к числу самых ярых хищников. Все зубатые киты могут считаться хищными животными в полном смысле этого слова, и многие из них не щадят даже мелких особей своего собственного вида*; усатые же киты довольствуются маленькими животными: мелкой рыбешкой, раками, моллюсками без раковин, медузами и т.п. Можно себе представить, какую неимоверную массу пищи требуют эти морские гиганты: один усатый кит пожирает, вероятно, ежедневно миллионы, даже миллиарды мелких животных.
* Пищей большинства зубатых китов служат рыба или головоногие моллюски. Несколько видов дельфинов, которых можно с полным правом считать хищниками, нападают на других китообразных, но не на представителей своего вида!
О времени размножения еще недостает точных сведений. Детеныши, может быть, родятся во всякое время года, но, вероятно, чаще всего в конце лета. По-видимому, в это время стада разбиваются на пары, которые живут некоторое время вместе. Перед спариванием самец выражает свое возбуждение хлопаньем по воде огромными ластами, производя этим при тихой погоде страшный шум. Очень часто он ложится на спину, иногда становится вертикально, головой вниз, сильно волнуя воду широким плесом; случается даже, что он всем своим гигантским телом подпрыгивает над поверхностью воды, снова ныряет в глубину, опять появляется на поверхности и проделывает разные другие движения, чтобы понравиться самке**.
* * Брем описывает "игры" кита-горбача. Однако до сих пор остается невыясненным, зачем горбач проделывает все эти трюки. Известно только, что к размножению они прямого отношения не имеют. Вообще же у китов самец не принимает участия в воспитании потомства, а у многих видов самцы и самки держатся разными стадами.
Как долго продолжается беременность, еще неизвестно, предполагают, что самки носят от 6 до 10 месяцев, но доказать это очень трудно. У небольших китов цифры эти близки к истинным, но у больших китов беременность может длиться и 21, и 22 месяца, а может быть, и от 9 до 10. Новорожденный, очень развитой детеныш, имеет 1/3-1/4 длины тела своей матери.
О самом процессе родов мы не имеем никаких указаний; особенно же мало нам известно о том, как мать научает детеныша сосать и как она ему дает понять, где и каким образом искать необходимую ему пищу. Другие водные млекопитающие рождаются на суше, где они могут свободно дышать; если же они родятся на воде, как у сирен, то мать прижимает детеныша к груди ластами и, вероятно, держит его во время сосания над водой. Новорожденные же киты должны соответственно своему телосложению тотчас после появления на свет жить так же, как и взрослые, и потому, чтобы не задохнуться, часто высовываться из воды. Из этого уже следует, что для поддержания жизни они должны рождаться очень развитыми; несмотря на это, они требуют заботливого ухода и долгого кормления молоком***.
* * * Детеныши у китов рождаются всегда хвостом вперед (редкий для млекопитающих случай). Как только детеныш полностью оказывается снаружи, другая самка, присутствующая при родах ("тетушка"), выталкивает его рылом на поверхность, давая таким образом сделать первый вдох. Позже мать и "тетушка" вдвоем поддерживают малыша, пока он не окрепнет достаточно для самостоятельного плавания.
Прежние наблюдатели утверждали, что кормящая самка плывет, продолжая путь, и тащит за собой детеныша, висящего на соске; Скаммон же, напротив, определенно говорит, что самка во время кормления ложится боком на воду, выставляя почти всю заднюю часть тела над поверхностью, словом, принимает положение, при котором детенышу было бы удобно сосать. Положение и форма сосков очень удобны для детеныша; концом морды он схватывает большие и переполненные молоком соски, время от времени показываясь над водой для дыхания. Небольшие виды китов сосут, повидимому, не так долго, как большие, которые, вероятно, требуют около года, чтобы перейти к обыкновенной пище.
Во время кормления мать заботится о детеныше с большой нежностью, ради него подвергается всем опасностям, которые угрожают его жизни, и пока жива, никогда не покидает его. Растут молодые киты очень медленно, усатые едва ли сами способны к размножению раньше двадцати лет. Никто не знает, как долго продолжается жизнь кита. Предполагают, что старческий возраст выражается тем, что туловище и голова принимают серый оттенок, а белое брюхо желтеет, жир делается тверже и дает меньше ворвани, а сухожилия окостеневают; никто, однако, не может указать, сколько нужно времени, чтобы произошли все эти перемены.
И у китов есть враги, особенно в первое время их жизни. Многие акулы, а также косатка охотятся за молодыми китами, нападают даже на взрослых и, умертвив их, целыми днями питаются трупом гигантской добычи. Но человек для китов еще опаснее всех морских чудовищ: он уже более тысячи лет охотится за многими видами этого отряда и некоторых успел почти истребить.
Вначале человек, вероятно, довольствовался теми китами, которых море само ему доставляло, то есть такими, которые были выброшены бурями на берег. Только впоследствии он задумал начать борьбу с этими морскими гигантами. Говорят, что баски первыми в XIV и XV столетиях стали снаряжать особые суда для ловли китов. В первое время они довольствовались тем, что отыскивали полосатиков, которые приплывали в Бискайский залив, но уже в 1372 году ездили к северу и там нашли богатую добычу. Около 1450 года бордоские судовладельцы также уже снаряжали корабли, чтобы охотиться за китами в восточной части Ледовитого океана. Междоусобные войны сильно затруднили мореплавание и торговлю басков, а последовавшее в 1633 году нападение испанцев на их страну навсегда прекратило китовую ловлю этого народа; однако большие успехи их возбудили алчность других береговых народов, и уже в XVI столетии английские, а вскоре голландские китоловные суда показались в морях вокруг Гренландии. Рассказывают, что переселившиеся баскские рыбаки научили англичан и голландцев искусству китовой ловли. Город Гуль в первый раз снарядил корабли для китовой ловли в 1598 году; в 1611 году образовалось в Амстердаме общество китоловов, которое направляло свои корабли к Шпицбергену и Новой Земле.
Ловля эта в скором времени стала вестись в большом размере. Уже 60 лет спустя из голландских гаваней в один год вышло 133 китоловных судна, но наибольший разгар китоловного промысла наступил позднее. В 1676-1722 годах голландцы отправили 5886 китоловных кораблей и словили в это время 32 907 китов. Еще в конце прошлого столетия этот прибыльный промысел велся в большом размере. Фридрих Великий в 1768 году приказал снарядить несколько китоловных кораблей, а англичане в это время уже посылали ежегодно 222 корабля. Скоро американцы стали самыми усердными китоловами. По исчислениям, сделанным Скаммоном, с 1835 по 1872 год, то есть в течение 38 лет, 19 943 корабля занимались китовым промыслом и добыли 3 671 772 бочки спермацета и 6 533 014 бочек ворвани. Скаммон вычислил, что для этого ежегодно убивали 3865 кашалотов и 2875 усатых китов. К этим числам следует еще прибавить по одной пятой для раненых и ненайденных китов, так что общая сумма всех истребленных животных в течение 38 лет должна быть исчислена по крайней мере в 292 714 штук.
Хотя во время китовой ловли и случаются иногда несчастья, охота на китов не может считаться опасной, если не принимать во внимание опасностей, происходящих от плавания по полярным морям, переполненным плавучими льдами. Китоловные суда, впрочем, иногда погибают в большом числе. В 1819 году из 63 кораблей погибло 10, в 1821 году из 79-11, в 1830 году из 80 кораблей 21 корабль; американцы потеряли на севере Берингова пролива в 1871 году 33 судна, а в 1876 году еще 12 кораблей. К счастью, при таких кораблекрушениях люди редко погибают, так как Полярное море почти всегда спокойно, и экипаж имеет время спастись на другие корабли. Но китовый промысел не только труден и опасен, он представляет всегда рискованное предприятие, так что китоловы его очень метко сравнивают с лотереей. "Насколько китовый промысел зависит от случайностей, - говорит Гартвиг, - можно видеть из следующих официальных данных. В 1718 году 108 голландских кораблей, отправившихся в Гренландское море, словили 1291 кита, ценность которых простиралась до 12 миллионов марок; в следующем же году 137 кораблей добыли лишь 22 кита. Вследствие этой неудачи в последующий затем год снарядили только 117 кораблей, которые добыли 631 кита и таким образом вознаградили отчасти судовладельцев за потери предыдущего года". Что при таком бестолковом и ничем не ограниченном преследовании число китов даже на самых прибыльных местах должно уменьшиться, само собой разумеется. Линдеман в своей книге о полярных рыбных промыслах немецких гаваней приводит ясные доказательства уменьшения прибыли китоловного промысла не только у немцев, но и у всех других морских наций*.
* Даже охота с ручным гарпуном с баркасов и парусных кораблей подорвала численность многих стад китов вплоть до полного их исчезновения. Так, незадолго до выхода труда Брема прекратил свое существование атлантический серый кит. Однако той бойни, которая развернулась против китов в XX веке, когда в дело были пущены десятки тысяч непотопляемых моторных судов-китобоев и гарпунные пушки, стреляющие разрывным гарпуном, Брем не смог бы себе даже представить. Истреблялись нещадно почти все виды китообразных, зачастую без реального коммерческого оправдания даже на текущий момент. Когда в 1970-х годах была подписана рядом стран Конвенция об охране китообразных, некоторые их виды оказались под угрозой исчезновения. Несмотря на это, несколько стран (в первую очередь СССР, Норвегия и Япония) отказались от подписания Конвенции. СССР вел промысел китов до тех пор, пока он полностью не перестал приносить доходы.
Несколько десятилетий тому назад снаряжали китоловные корабли для продолжительного путешествия, и они гонялись преимущественно за тремя самыми большими видами китов: гренландским китом, кашалотом и большим полосатиком. Ловля кита происходит обыкновенно следующим образом. Когда корабль прибудет в море, где можно найти китов, он крейсирует туда и сюда, причем на мачте обыкновенно два матроса зорко смотрят во все стороны. Их возглас "Там виден фонтан!" приводит весь экипаж в сильное возбуждение. "По внешнему виду замеченного животного, - говорит Пехуель-Леше, - по его фонтанам, по форме спинного и хвостового плавников опытные люди тотчас узнают, принадлежит ли животное к числу тех китов, ловля которых особенно прибыльна, и вообще стоит ли гоняться за китом. Когда это решено, то по приказанию капитана лодки, которых обыкновенно большое китоловное судно имеет четыре, спускаются на воду. Эти лодки, длиной 7-9 м и шириной около 2 м, легки, но хорошо выстроены, без киля и с обоих концов заострены для того, чтобы одинаково легко двигаться взад и вперед и быстро поворачиваться. На носу, около гарпунщика, приготовлено необходимое оружие, состоящее обыкновенно из 4 гарпунов, многих копий, очень тяжелого ружья, которое заряжается цилиндрическими разрывными пулями, короткой острой лопаты для вырезывания жира, топора и большого ножа. В корме, часть которой прикрыта небольшой палубой, спрятаны компас, ковшик и бочонок, в котором находится запас корабельных сухарей, фонарь, свечки и спички, для того чтобы предохранить их от сырости; другой бочонок с пресной водой лежит обыкновенно посередине лодки.
Важнейшей частью снаряжения лодки следует считать веревку около 350 саженей длины и толщиной в большой палец, которая должна быть приготовлена из самой лучшей пеньки. Веревка эта самым тщательным образом спирально расположена в двух плоских чанах, стоящих ближе к корме между скамьями для гребцов. Перед охотой ее еще раз внимательно осматривают, так как если она при ловле запутается, то может произойти большое несчастье. Лежащие в обоих чанах веревки сплетаются и образуют один длинный трос; в мелких водах берут лишь один чан с веревкой. Веревка идет сначала назад и задевается за большую кнопку из твердого дерева, которая находится на самой корме, на правой стороне от рулевого, оттуда она направляется посередине лодки между гребцами к носу, где проходит через небольшой медный блок. Из левого чана вытаскивают веревку в 5 или 8 саженей и к ней прикрепляют оба гарпуна, которые опытный гарпунщик тотчас по приближении к киту в него бросает; чтобы удобнее схватить их, гарпунщик кладет эти остроги на особый низкий станок с уключинами. Экипаж каждой лодки состоит из 6 человек: рулевого, который сидит на корме и управляет лодкой посредством длинного рулевого весла, могущего одним ударом повернуть ее на четверть круга; гарпун щи ка, которы й также снабжен рулевым веслом и помогает направлять судно, пока не готовится к нападению, и, наконец, четырех гребцов. Все эти люди должны быть очень опытны, хорошо приучены к взаимному содействию и точно знать свои места. Они должны работать без излишней команды, как бы по чутью, и сообща действовать быстро и верно даже во время большой опасности: лодка их должна походить на живое существо. Они смотрят за своей лодкой с очень тщательной заботливостью, и в этом они правы, так как ей поручают свою жизнь в борьбе с волнами и бурями, а также с гигантской добычей, за которой гонятся.
Хороший гарпунщик должен уметь верно кинуть острогу на расстояние 4-5 саженей. В большинстве же случаев к киту подплывают гораздо ближе, иногда даже лодка касается его, так что гарпун не бросают, а просто втыкают в его тело. Подобное смелое нападение, конечно, вернее всего ведет к погибели кита, но очень опасно. Как только остроги воткнуты, лодку сильно гонят назад, и это самый опасный момент: никогда нельзя ручаться, что раненый кит случайно или нарочно своим огромным плесом не опрокинет лодку снизу или не ударит по ней сверху. В глубоком море кит большей частью ныряет отвесно вниз, а в мелком быстро плывет вперед на небольшой глубине; в обоих случаях веревка быстро развивается, обходит кнопку на корме и, туго натянутая, проходит между гребцами и со страшной быстротой тянется за плывущим китом; случается, что в одну минуту выходит 100-150 саженей. Тогда нужно быть осторожным. Кто нечаянно схватится за веревку, тот потерян. Лодка быстро движется вперед. Рулевой и гарпунщик меняются местами, так как если гарпунщику предоставлено нанести первый удар киту, то рулевому принадлежит честь его убить. Само собой разумеется, что нельзя и думать об удержании ныряющего кита; кит погрузил бы лодку в воду так же легко, как рыба, попавшаяся на удочку, тянет за собой поплавок. Если животное ныряет слишком глубоко, то поспешно зовут соседнюю лодку и как можно скорее привязывают новую веревку к той, которая уже спущена; если этого не успеют сделать, то киту дозволяют вытянуть конец веревки и свободно с ней плавать. Очень редко удается снова схватить эту спущенную веревку, для чего гребут по тому направлению, куда ушел кит, и стараются захватить плывущий конец.
В большинстве случаев хватает, однако, веревки одной лодки; кит обыкновенно ныряет на глубину 100-200 саженей и там лежит не двигаясь. Если веревка уже более туго не натягивается, то ее соединенными усилиями всех матросов тянут вверх, чтобы побудить добычу подняться на поверхность воды. Если это не нравится капризному киту, то все старания вытащить его на поверхность остаются напрасными, и он спускается еще глубже. Борьба эта, смотря по величине животного, продолжается 10-20 или 30 минут, в редких случаях вдвое дольше, пока наконец кит не почувствует недостатка в воздухе и сам не поднимется наверх. Направление веревки указывает примерно то место, где он выплывет, и там старается подойти к нему другая лодка, чтобы бросить в него вторую острогу. Если это удается, то добыча может считаться верной. Вторично раненый кит тогда или сам нападает на преследователей, или быстро плывет по поверхности воды, так как недостаток воздуха не позволяет ему снова нырнуть. Затем начинается бешеная гоньба, причем отпускают лишь небольшое количество веревки, в несколько раз превосходящее длину лодки. Пыхтя и фыркая, несется темное чудовище по волнам, которые с пеной перед ним расступаются и иногда поднимаются вверх белыми брызгами, когда оно неистово ударяет плесом по воде, чтобы избавиться от преследователей. За ним несутся две или три лодки со смелыми ловцами; лодки эти часто исчезают в пене и брызгах, при бешеной езде как бы опускаются вглубь, но бесстрашно несутся вперед среди безграничного океана, не обращая внимания на наступающую ночь. Неподготовленный зритель, наверное, счел бы эти лодки за морское привидение. Наконец усталый кит останавливается и в беспомощной ярости начинает валяться по волнам, махая во все сторон ы страш н ы м хвостом. Тогда лодки осторожно приближаются, тщательно избегая хвоста животного, и люди стараются убить кита выстрелом из большого ружья или втыкая копье позади плавников, причем тонкое орудие погружается в тело животного до 2 м. Если он снова ныряет или спасается вплавь, то гоньба повторяется, пока наконец не покончат с ним или не отрежут веревки, если борьба окажется людям не под силу. Если разрывная пуля или копье достигли легких, то кит через ноздри выдувает кровь или, как выражаются моряки, "выкидывает красный флаг"; в этом случае он умирает довольно скоро, но во время агонии страшно бьется, и лодки в это время осторожно держатся в некотором отдалении.
Такая охота от первого удара острогой до смерти кита продолжается 1-2 часа, но время это бывает более или менее продолжительно, смотря по преследуемому животному. В редких случаях кит умирает от ран, нанесенных острогами, и тогда охота продолжается только 15 минут, но может случиться, что она длится несколько часов сряду; она может быть совершенно безопасна для людей, но может оканчиваться очень печально для них; случается, что сам кит нападает на лодки, которые должны от него спасаться; иногда кит разбивает лодки, и люди при этом погибают. При охоте на больших китов, где мне пришлось присутствовать, удалось ранить острогой 23 кита. Из этих больших китов было захвачено 14, а 9 спаслись следующим образом: один кашалот при нырянии сразу вытянул 350 саженей веревки и ушел так далеко, что его больше уже не видали; второй разбил приблизившуюся лодку и также исчез; при гоньбе за третьим кашалотом пришлось после долгого преследования отрезать веревку, так как начиналась буря и охоту невозможно было продолжать. Точно так же пришлось обрезать веревку при преследовании трех гренландских китов, потому что они забрались на плавучий лед, куда за ними лодки не могли следовать; четвертый гренландский кит удрал вместе с веревкой, разбив преследовавшую его лодку, и, наконец, два кита освободились тем, что гарпуны выскочили из тела. Во время охоты были совсем разбиты две лодки, а три более или менее повреждены. Два человека были убиты китами ударами хвоста, один гарпунщик был захвачен веревкой и утонул, один из гребцов был также выброшен из лодки веревкой, но выплыл и был спасен.
Если корабль не может скоро приблизиться к убитому киту, то труп его лодки тянут на буксире. Привязывают к тонкому месту, около хвоста, крепкую цепь, затем прикрепляют ее к правому борту корабля так, чтобы кит лежал на боку и голова его была направлена к корме. К главной мачте прикрепляют две большие тали, ходовые концы которых прикрепляются к шпилю. К борту корабля приделывается помост, имеющий вид рамы, который горизонтально висит над китом и на котором стоят люди, вырезающие жир острыми лопатами, насажанными на длинные ручки. Другая таль прикрепляется к концу ласта, который так отрезается, что за ним тянется полоса сала 1,3-1,9 м ширины; подтянув эту полосу сала под марс, накладывают на нее на высоте палубы вторые тали и над ними перерезают полосу, а отрезанную часть спускают на первых талях в жилую палубу, между тем как тали снова приподнимают полосу сала до марса. Поднимание сала - работа очень тяжелая и подвигается очень медленно; сильные тали понемногу отрывают от мяса полосы сала, отрезанные лопатами; это происходит вроде того, как очищают яблоко от кожуры или отвертывают первый лист у сигары. При этом тело кита должно медленно оборачиваться около продольной оси. В самом начале один из матросов спускается на веревках на тело кита и ударами топора отделяет у усатых китов верхнюю челюсть, а у кашалота нижнюю; их притягивают на палубу и отрезают китовый ус у гренландского кита, а у кашалота выламывают зубы, которые часто заменяют слоновую кость. У кашалота разрубают огромную голову на две части, для того чтобы выпустить из нее спермацет.
Обработка кита продолжается 4-8 часов, смотря по сорту и величине его, а также по погоде; когда все ценные части вырезаны, то цепь развязывается и бесформенный скелет с мясом спускается на произвол судьбы*.
* От огромного кашалота шло в дело процентов двадцать двадцать пять его массы. От кита-полосатика и того меньше, остальное же вываливалось в море. Сто лет спустя (хотя официально считалось, что кит используется целиком: кости - на изготовление клея, мясо - для собачьих консервов и белковой подкормки) в погоне за прибылью от китов брали еще меньше, чем во времена Брема, вываливая в море едва освежеванные туши.
Под первой палубой огромные полосы жира разрезаются на тонкие продолговатые куски короткими лопатами и затем выбрасываются снова на палубу, где ручной машиной, которая двигает валек с острыми ножами, жир нарезается на мелкие полоски; затем их бросают в большие железные котлы, вделанные в особые печи, находящиеся на палубе. Очаги этих печей для безопасности окружены вместилищами, наполненными водой. Сначала печи эти растапливаются дровами, а потом их топят кусками кожи, оставшимися от растопленного жира; этого горючего материала хватает для обработки жира всего кита. Полученная ворвань выливается сначала в плоский чан для охлаждения, а затем в бочки. "Одетые в самую плохую одежду, - описывает Пехуель-Леше, - наполовину голые, обмазанные ворванью и сажей, матросы весело справляют свою работу около печей, причем прыгают, танцуют и махают по воздуху своими орудиями. Тогда на корабле господствует оживленная деятельность. Особенно величественно это зрелище ночью, когда палуба освещается кусками китовой кожи, вынутыми из котла и подвешенными довольно высоко в проволочной корзине. Пылающее пламя освещает черные клубы дыма, всю палубу, мачты с их парусами и даже небольшую часть моря около корабля. Днем можно издали заметить китоловное судно, занятое вытопкой жира, по черным клубам дыма, которые видны гораздо раньше, чем сам корабль".
Кроме больших кораблей, которые снаряжены для 30-50 месяцев плавания по океану, отправляют также небольшие суда для 5-18 месяцев плавания в известном море; эти последние предназначаются большей частью для ловли небольших китов, особенно полосатиков и дельфинов. Из немецких и шотландских гаваней недавно начали отправлять пароходы в Ледовитый океан на одно лето; они привозят в гавань китовый жир в сыром виде и топят его уже дома. Кроме того, жители тех берегов, около которых в известное время года появляются киты, ставят на возвышенных местах людей, высматривающих приближение животных, и тогда прямо с берега высылаются лодки для ловли кита. Подобная береговая ловля производится уже в течение многих десятков лет очень регулярно и в больших размерах в северной части Норвегии. До 60-х годов полосатиков почти никогда не преследовали, потому что они дают небольшую добычу и очень резвы и опасны своими быстрыми движениями. Уже давно старались изобрести такие огнестрельные орудия, снаряды которых не только ранят, но сразу убивают кита, так как орудия эти дали бы возможность с успехом преследовать всевозможных китов, даже тех, за которыми прежде не гонялись. В 1867 году Кордесу из Бремергхафена удалось устроить небольшое орудие, стрелявшее острогой; Рейхтен старался ввести это новое орудие у американских китоловов, а Фойн начал в Норвегии с пользой употреблять гарпунную пушку при ловле полосатиков. Предприятие это казалось выгодным, и в 1882 году, когда кончился срок привилегии Фойна, на северном берегу Норвегии образовалось общество, которое не только производит охоту на всевозможные виды китов, но перерабатывает чудовищные остатки, именно мясо и кости, в искусственное удобрение.
Об этом способе ловли Кюкенталь, по устным сообщениям капитана Горна, повествует следующее: "Начиная от Тромсё на север вдоль берегов Финмаркена и России расположено множество китоловных станций, из которых самая восточная находится на острове Еретик, в устье губы Уры. На каждой станции находится завод для вытопки ворвани и обработки остатков. Около фабрики расположено несколько жилых строений и сараев, а в распоряжении станции состоят один или два небольших парохода, которые служат для китовой ловли. На этих пароходах вместо бушприта находится платформа, на которой стоит гарпунное орудие. Снаряд его состоит из тяжелого чугунного гарпуна, который тянет за собой веревку трехдюймовой толщины; ею в случае удачи притягивают потом кита к кораблю. Гарпун, кроме того, содержит в рукоятке заряд с взрывчатым веществом; если вследствие движения раненого кита веревка туго натянется, то разбивается стеклянный пузырек, находящийся около взрывчатого вещества; жидкость из этого пузырька воспламеняет заряд, отчего происходит взрыв, который чаще всего убивает кита. Если взрыва не произойдет, то раненого кита убивают прежним способом: посредством копья. Труп убитого животного, который большею частью плывет на поверхности моря, привязывается цепью к кораблю и на буксире тащится до завода, где его обрабатывают". По данным Кока, в 1885 году на 23 станциях 36 пароходами было словлено 1398 китов; в 1886 году на 22 станциях 39 пароходами было добыто 954 кита; в 1887 году на 21 станции 32 пароходами - 854 кита и в 1888 году на 21 станции 35 пароходами - 717 китов. "Такая беспощадная ловля, - говорит Кюкенталь, - должна, очевидно, сильно уменьшить число китов, поэтому норвежское правительство издало закон, запрещающий ловлю в продолжение нескольких месяцев в году, и, кроме того, оно дозволяет убивать китов только на расстоянии не ближе двух миль от берега. За неисполнение этих правил назначен штраф в 3 тысячи крон; русское правительство издало подобное же постановление". Кюкенталь прибавляет, что в этих водах ловятся четыре вида полосатиков.