Приглашаем посетить сайт
Обезьяны
Обезьяны - превращенные люди, лишенные самосознания.
Ваглер
Вот где видна жизнь, крики и борьба, гнев и примирение, лазанье и беганье, хищничество и грабеж, гримасничанье и кривлянье - там, где в первобытном лесу, в первобытном состоянии встречается толпа обезьян; невольно хочется улыбнуться, вспомнив их жизнь на свободе. Образуя собственное государство, не признавая над собой никакого другого властелина, как только самого сильного из своего рода, не уважая никакого другого права, кроме права, захваченного острыми зубами и сильными руками, ничего не опасаясь, не боясь нужды, проводит свою жизнь веселое общество лесных канатных плясунов.
У них нет недостатка в том серьезном комизме и в той безграничной ветрености, с которыми начинается и кончается каждое дело. Любая цель для них достижима, любая верхушка невысока, любая скала не крутая, любое сокровище доступно, никакое право собственности не достойно уважения.
"Плуты, сыновья плутов, эти обезьяны и дети их, и правнуки останутся такими же плутами, какими были их предки, - говорят туземцы. - Аллах в своем гневе превратил в них отверженных людей; у них ничего святого: хуме хуан! - они вероломны!" Обезьяны, встречающиеся в Судане, нам знакомы; мы знаем также, что павианы обитают в горах, мартышки в богатых водой лесистых местах. Из мартышек зеленовато-серая абаландьи суданцев обыкновенна везде, особенно там, где встречается представитель царства птиц попугай; можно смело рассчитывать, что в лесу, который служит убежищем абаландьи, можно встретить и попугая; оба как бы воодушевлены одним и тем же духом; они еще более сходны между собой, чем верблюд и страус, кошка и сова, гиена и гриф, собака и ворон, они служат лучшим доказательством того, как всеобъемлющая мудрость Творца создает основные форм ы природы разнородным образом, но при этом все-таки сближает их между собой. "У обезьян и попугаев сходство это выражается, - говорит мой отец в своей "Монографии попугаев"*, - в беспокойстве их характера, свойственном обоим отделам животных.
Очень многие животные сидят спокойно, когда уже наелись досыта. Не то бывает с обезьянами. Они ведут себя смирно только во время еды. Когда же не едят, то постоянно прыгают, вешаются на ветви, качаются на них, как канатные плясуны, прыгают с одного сучка на другой, взлезают на самые высокие деревья и с криком идут на покой. Подобным образом держат себя и попугаи. Они также постоянно кружатся, исключая время, когда едят; кричат и лазают без остановки и, только вдоволь накричавшись, идут ко сну.
Зеленая мартышка
И те, и другие любят зеленые, густые деревья, охотно и ловко прячутся в их ветвях и листьях; у тех и других удивительно развита способность лазать, оба охотнее всего питаются плодами; но всего поразительнее сходство их в манере есть. Все обезьяны, подобно человеку, подносят пищу ко рту рукой, это их отличительная черта, которая им очень идет. Точно так же делают это и попугаи. Они тоже берут пищу пальцами одной лапки, держась в то же время на другой, подносят к клюву и таким образом ее поедают. Наконец, обезьяны и попугаи похожи друг на друга своим замечательным умом, которым оба обладают.
Ум их обнаруживается на свободе различным образом. Надо наблюдать стадо мартышек вида Cercopithecus griseoviridis в их лесной жизни, чтобы получить о них ясное представление. Больше всего сердило меня их врожденное нахальство, с которым они достают пищу.
Многочисленный отряд отправляется к пастбищу под предводительством уже испытанного и опытного самца.
1 - Мартышка-мона 2 - Мартышка-диана
Обезьяны-самки, у которых есть детеныши, носят их с собой, причем те держатся передними ногами за шею матери, а задними за ее живот и переплетают свой хвостик с хвостом матери.
Сначала отряд передвигается с большой осторожностью и всего охотнее по вершинам деревьев. Старый полководец идет впереди, и все стадо следует за ним с ветки на ветку. Иногда вожак поднимается на самую верхушку дерева для того, чтобы сверху сделать тщательный обзор. Несколько успокоительных горловых звуков извещают стадо о благополучном результате исследований. Затем все слезают с ближайшего к полю дерева и быстрыми прыжками направляются в посевы.
Прибыв на место, они первым делом наполняют пищей свои обширные защечные мешки. Только после этого делаются более разборчивыми. Тогда все сорванные головки маиса или кукурузы тщательно обнюхиваются, и если они не выдерживают испытания, то отбрасываются не съеденными, что случается очень часто. Обезьяна, видя перед собой много пищи, вдесятеро более разбросает ее, чем съест; вот откуда и проистекает безграничное презрение к ним туземцев.
Когда стадо обезьян чувствует себя в хлебном поле вне всякой опасности, матери позволяют детенышам, которые находятся под их строгим надзором, играть со своими сверстниками. Эти маленькие животные, столь безобразные лицом и телом, так послушно воспитаны, что по первому зову матери тотчас же возвращаются к ней. Самка-мать, так же как и все стадо, совершенно полагается на предусмотрительность вожака.
Гамадрил, или плащеносный павиан
Вожак даже во время самой вкусной еды поднимается время от времени на задние лапы и, как человек, осматривается кругом. При его малейшем подозрительном ворчании в одно мгновение собирается весь отряд вассалов, матери сзывают своих детей, и все общество готово к побегу.
Всякий старается взять с собой столько корму, сколько найдет возможным унести; я видел, как обезьяны, убегая, захватывали по пяти больших маисовых головок; две брали правой передней рукой, а остальные держали так, что во время ходьбы могли опираться на них. При действительной опасности они бросают ношу с очень недовольной миной, затем все стадо взбирается на ближайшее дерево и по верхушкам деревьев продолжает свой путь. При этом обезьяны показывают такую удивительную способность лазать, что превосходят в этом искусстве всех животных.
Для них нет никаких препятствий; ужаснейшие шипы, густая чаща, далеко стоящие одно от другого деревья - все для них нипочем. Всякий скачок делается с поразительной уверенностью; часто обезьяна может ухватиться за ветвь только одной рукой, и все-таки она сумеет удержаться на ней, чего не сделают никакой другой зверек. Обезьяна при помощи подвижного хвоста еще во время прыжка может менять свое первоначальное направление. Она может броситься с верхушки дерева на самую нижнюю ветвь, которая от внезапного толчка сильно сгибается под ней, а обратным быстрым движением ветви пользуется для того, чтобы сделать большой горизонтальный прыжок.
Вожак даже во время бега руководит своими подданными, которые замедляют шаг только тогда, когда он находит нужным. При бегстве они не испытывают ни малейшего страха или робости, а, напротив, выказывают такое присутствие духа, что становится понятным - для них не существует никакой опасности. Они боятся только своих собратий и змей; от хищных зверей спасаются бегством, а от хищных птиц защищаются своим неизменным единством. Ни один орел никогда не тронет обезьян, зная, что тогда вся стая кинется на него. Жизнь они ведут самую беспечную.
Если жители Судана только не любят серо-зеленых мартышек абаландьи, то павианов совершенно справедливо боятся. Человеку, попавшему к ним, часто угрожает большая опасность; меня уверяли, что даже лев избегает их; во всяком случае, ему пришлось бы много с ними повозиться. Самые старые самцы-павианы достигают значительной величины, обрастают гривой, становятся страшного вида и обладают неимоверной ловкостью, силой и проворством. Они живут в горах и боятся воды, потому что не могут плавать. В Судане рассказывают много историй про их безграничную дерзость и утверждают, что в период гона они нередко нападают на женщин и девушек и замучивают их до смерти.
Маленьких обезьян в Судане ловят сетями; павианов же ловят после того, как они опьянеют от данной им водки, которую пьют очень охотно. Первые встречаются в неволе гораздо чаще, чем вторые.
Я мог бы многое порассказать об обезьянах, которые попали ко мне живьем, но это увело бы слишком далеко. Поэтому я удовольствуюсь только рассказом поистине трогательного эпизода из их жизни. Один самец абаландьи, купленный нами тотчас после его поимки, выказывал большую наклонность ухаживать за маленькими обезьянками, наклонность, свойственную только самкам. Раз достали мы маленькую обезьянку из его же породы, еще очень нуждающуюся в помощи матери.
Коко, так звали нашего самца, тотчас взял под свое покровительство этого детеныша, обращался с ним с материнской нежностью, стерег его, пока он ел, и согревал по ночам на своих руках. Он постоянно заботился о здоровье обезьянки, беспокоился, когда она отдалялась от него на несколько шагов, и при малейшей кажущейся опасности тотчас звал ее к себе. Когда мы хотели отнять у него этого детеныша, он приходил в ярость, бросался нам в лицо, кусал всех вокруг и защищал своего приемыша всеми силами.
Так прожили они вместе несколько месяцев. Вдруг малютка захворала и через несколько дней околела. Горе приемного отца было беспредельно; оно не было похоже на горе животного, но скорее на скорбь глубоко чувствующего человека. Прежде всего взял он своего мертвого приемыша на руки и ласкал его на все лады, обращался к нему с самыми нежными интонациями голоса, гладил, как и прежде, с большой нежностью. Потом посадил его перед собой, осмотрел и, когда убедился, что он умер, начал кричать самым жалобным голосом. Несколько раз пытался возвратить его к жизни и каждый раз громко вскрикивал, когда видел, что любимец оставался без движения. Целый день он ничего не ел; мертвый зверек поглощал все его внимание. Наконец силой отняли мы его от Коко и перебросили через высокую стену нашего двора в сад. Через несколько минут Коко перекусил толстую веревку, чего прежде никогда не пробовал делать, перескочил через стену и снова возвратился на свое прежнее место, держа труп в руках. Опять привязали мы Коко, опять отняли у него мертвого детеныша и бросили в глубокий колодезь. Коко опять вырвался и убежал из дому и больше уже не возвращался. Вечером в тот же день видели, как он бежал к лесу.
Один из моих слуг купил старую обезьяну, которая была поймана с маленьким детенышем. Никакая мать не может быть нежнее этой обезьяны. Всякий лакомый кусок она отдавала детенышу. Вдруг она заболела и умерла. Мы ухаживали за маленькой обезьянкой со всевозможной заботливостью, но, несмотря на это, она все-таки через несколько дней последовала за своей матерью.
Такие и подобные им поступки называть инстинктом было бы нелепо. Они служат доказательством действительно замечательного ума и даже глубокого чувства. Есть обезьяны, которые почти умнее недалеких людей. Разум их развивается посредством опыта, что я замечал у ручных обезьян. Без малейшего колебания обезьян можно признать в умственном отношении самыми разумными животными после человека*.
* Последнее утверждение Брема неоспоримо; однако проявления материнской любви носят, несомненно, инстинктивный характер, притом не только у обезьян, но и у людей.