Приглашаем посетить сайт
ПЧЕЛА-КАМЕНЩИЦА
ПЧЕЛА-КАМЕНЩИЦА (Chalicidoma).
Мое первое знакомство с этим насекомым произошло еще в 1843 году. Я, восемнадцатилетний юноша, начинал тогда свою учительскую работу в школе, в коллеже в Карпантре. Среди предметов, которые я преподавал, один особенно нравился и учителю и ученикам. Это была геометрия в поле, то есть практические землемерные работы. С наступлением мая по два раза в неделю мы отправлялись в поля, покидая мрачный школьный класс. Вооруженные землемерными цепями, вешками и прочим снаряжением, мы измеряли всевозможные многоугольники на необработанных каменистых равнинах.
На первой же экскурсии кое-что в поведении моих школьников мне показалось подозрительным. Если я посылал одного из них далеко вперед, чтобы воткнуть вешку, то замечал, что он не очень-то спешил выполнить приказание. Школьник то и дело останавливался, нагибался, что-то искал. Другой растирал в руках какие-то комочки земли. Вешка была забыта, многоугольники ожидали своей очереди, диагонали не проводились. "Что это значит?" – спрашиваю я наконец. И все разъясняется. Оказывается, ученики уже давно знакомы с тем, чего не знает их учитель. На камнях большая черная пчела строила свои земляные гнезда. В них был мед, и мои землемеры высасывали его через соломинку. Мед крепкий, но вкусный. Он нравится мне, и я присоединяюсь к искателям пчелиных гнезд. Многоугольники подождут: за них примемся потом.
Такова была моя первая встреча с пчелой-каменщицей Реомюра, хотя тогда я и не знал ни ее истории, ни имени знаменитого натуралиста.
На меня произвело живое впечатление это великолепное перепончатокрылое насекомое: темно-фиолетовые крылья и черный бархатный костюм, грубые земляные постройки на пригретых солнцем камнях, мед... Мне захотелось узнать об этой пчеле больше того, чему научили меня школьники: сосать мед через соломинку.
В книжной лавке была великолепная книга о насекомых: "Естественная история членистых животных" де Кастельно, Эм. Бланшара и Люка. Ее рисунки приковывали внимание. Увы, она стоила хороших денег. Ах, каких денег! За нее нужно было отдать мое месячное жалованье. Но разве это важно? Разве моего годового оклада в семьсот франков не должно хватать на пищу и телесную и умственную? Истраченное лишнее на одной пище сэкономлю на другой. К этому должен быть готов всякий, зарабатывающий свой хлеб наукой.
Покупка сделана, книга прочитана, скорее – проглочена. Я узнал название черной пчелы, впервые прочитал подробные описания нравов насекомых. Здесь же я впервые встретил окруженные в моих глазах ореолом имена Реомюра, Губера, Леона Дюфура. Я снова и снова перелистывал книгу, а внутренний голос шептал мне: "И ты будешь историком насекомых".
Оставим эти воспоминания и перейдем к пчеле-каменщице.
В наших местах встречаются три вида халикодом: стенная (Chalicidoma parietinum), она же каменщица, историю которой написал Реомюр, амбарная (или пиренейская) (Chalicidoma pyrenaicum), одно из самых обычных у нас перепончатокрылых, и кустарниковая (или рыжеватая) (Chalicidoma rufescens).
Самец и самка каменщицы так разнятся по наружному виду, что неопытный наблюдатель примет их за различных насекомых. Самка носит великолепный черный бархатный костюм, ее крылья – темно-фиолетовые. Самец покрыт ярко-рыжим пушком. Оба другие вида помельче, а самец и самка у них одеты одинаково: смесь коричневого, рыжего и пепельно-серого пушка. Все они начинают работу около первых чисел мая.
Халикодома амбарная больше всего любит внутреннюю сторону черепиц, выступающих по краям крыши. Здесь каждую весну найдешь ее густонаселенные колонии. Она не откажется и от нижней стороны балкона или оконной амбразуры, особенно прикрытой решетчатым ставнем. В таких местах работают сотни пчел. Нередко эта халикодома поселяется одна. Тогда она занимает первый же попавшийся закоулок, – было бы здесь тепло и имелся надежный фундамент. Я видел таких, которые строили свои гнезда на голом камне, на дереве ставен, даже на оконной раме амбара. Непригодна лишь оштукатуренная стена: от штукатурки пчела наотрез отказывается.
У халикодомы кустарной жилище воздушное. Оно подвешено на ветке боярышника или иного кустарника или же на каменном дубе, на вязе, и тогда – повыше. Ветка тоненькая, с соломинку. Законченная постройка выглядит земляным шариком, пересеченным веткой. Обычно она с абрикос величиной, но изредка гнездо строили несколько пчел вместе, и тогда оно бывает с кулак.
У всех трех видов халикодом строительные материалы одинаковы. Это глинисто-известковая земля с небольшой примесью песка, смоченная слюной пчелы. Влажная почва облегчила бы работу и уменьшила расход слюны. Нет! Такой земли халикодома не возьмет. Ей нужен сухой порошок, жадно впитывающий слюну. Вот тогда-то и получится нечто вроде цемента, хорошо твердеющего, похожего на ту замазку, которую мы готовим из негашеной извести и яичного белка.
Амбарная и кустарниковая халикодомы всего охотнее берут материал для постройки на утоптанных тропинках или на проезжих дорогах с плотно утрамбованным грунтом. Здесь, не обращая внимания на пешеходов, проезжих и скот, они беспрерывно летают взад и вперед. Улетающие несут в челюстях комочек известковой замазки; прилетающие присаживаются на самых сухих и твердых местах. Они царапают челюстями, скребут передними лапками, отделяя крохотные частички грунта. Держат их во рту, давая пропитаться слюной, и слепляют в комочек. Пчела работает с таким увлечением, что ее скорее раздавишь, чем сгонишь с дороги.
Она может построить новое гнездо на новом месте. А может и воспользоваться ячейками старого гнезда, подправив их. Займемся сначала первым случаем.
Найдя подходящий камень, каменщица прилетает к нему с земляным комочком и укладывает его на поверхности камня. Ее инструменты – челюсти и передние ножки. Работая ими, она начинает лепить круглый валик, который не подсыхает: пчела выделяет слюну. В эту мягкую массу каменщица вставляет снаружи мелкие угловатые камешки. Так закладывается фундамент постройки. На первый слой пчела укладывает второй, третий, и так, пока ячейка не достигнет высоты в два-три сантиметра.
Камешки экономят и труд пчелы, и строительный цемент. Она выбирает их очень тщательно, предпочитая твердые и угловатые. На наружной стороне ячейки они торчат, но внутри ячейка должна быть гладкой, и здесь она обмазана чистым земляным цементом. Эта штукатурная работа проделана без особой тщательности, можно сказать – грубыми ударами лопатки. Позже, перед окукливанием, личинка покроет шелком эти грубые стены. Отверстие ячейки всегда обращено кверху. Если ячейка построена на горизонтальном основании, то она поднимается башенкой. Если же гнездо строится на поверхности вертикальной или наклонной, то ячейка выглядит половинкой разрезанного вдоль наперстка. Тогда фундамент заменяет одну из стен ячейки.
Когда ячейка готова, заготовляются припасы: мед и цветочная пыльца. Если неподалеку есть поле с цветущим эспарцетом или желтый дрок, то сюда и прилетит каменщица, пусть ей и придется каждый раз пролететь полкилометра. Она прилетает к своему гнезду с раздутым от нектара зобиком и с брюшком, покрытым желтой пыльцой. Всовывает в ячейку голову, и несколько секунд ее тельце подергивается: отрыгивается мед из зобика. Освободив зобик, пчела выходит из ячейки, но тотчас же поворачивается и опускает туда зад. Теперь она задними ножками счищает с нижней стороны брюшка цветень. Покончив с этим, каменщица снова опускает в ячейку голову. Теперь она челюстями, словно ложкой, перемешивает мед и цветень, изготовляет из них медовое тесто. Впрочем, такое смешивание делается не каждый раз, а лишь когда в ячейке накопится сколько-то провизии.
Ячейка заполнена до половины: запас провизии достаточен. Остается отложить на поверхность медового теста яйцо и закрыть ячейку. Это и делается незамедлительно.
Крышечку ячейки пчела лепит из чистого земляного цемента, начиная работу с краев. Толщина крышки, как и ячейки, не более двух миллиметров. Мне кажется, что для всей работы над одной ячейкой пчеле нужно не больше двух дней, конечно, при условии, что работе не мешала пасмурная погода, дождь. После первой ячейки строится вторая, которую пчела прислоняет к первой. Затем – третья, четвертая... Пока не закончены постройка, снабжение провизией, пока не отложено яйцо и ячейка не заперта крышкой, пчела не начнет строить новую ячейку.
Каменщица работает уединенно, оберегая выбранный камень от соседок. Хозяйка гнезда – одна она. Поэтому много ячеек в одном гнезде не бывает: чаще всего их от шести до пятнадцати.
Когда все ячейки готовы, пчела покрывает их общей толстой крышей из того же земляного цемента. Такая покрышка не пропускает воды и плохой проводник тепла: она защищает ячейки и от сырости, и от жары, и от холода. Лепит ее пчела из чистого земляного теста, без примеси камешков. Укладывая комочек за комочком, она прикрывает ячейки слоем около сантиметра толщиной. Теперь гнездо выглядит грубым куполом, величиной с половинку апельсина. Его можно принять за ком грязи, засохшей на камне. Общая покрышка быстро высыхает и так твердеет, что гнездо становится словно каменным.
Мне хотелось подсчитать, сколько налетает пчела в течение постройки ячейки и снабжения ее провизией. Я измерил шагами расстояние от гнезда до того места, где пчела собирала материал для цемента, и от гнезда до поля, на котором она брала нектар и цветень. Записал, насколько хватило моего терпения, число полетов пчелы туда и обратно. Потом сравнил сделанное с тем, что осталось сделать, сложил, перемножил и получил около пятнадцати километров. Конечно, это очень приблизительная цифра: большая точность потребовала бы от меня такого терпения, которым я не обладаю. Но и полученный результат, а он, наверное, в действительности чаще выше, заслуживает внимания. В полном гнезде каменщицы около пятнадцати ячеек; оно покрыто слоем цемента толщиной в палец. Уже одно это сооружение, требующее больше всего материала, составляет половину всей работы пчелы. Для постройки всего гнезда каменщица пролетит расстояние чуть ли не в четыреста километров. Истощенная таким трудом пчела может сказать перед смертью: "Я поработала, я выполнила свой долг".
Вместо того чтобы строить новые гнезда, каменщица нередко занимает прошлогодние гнезда, если они не очень разрушены. Цементная покрышка гнезда так прочна, что обычно не портится: в ней лишь круглые дырочки – по одной на каждую ячейку. Это летные отверстия, через которые выбрались наружу выведшиеся пчелки. Такое гнездо достаточно немного подправить, и оно пригодно для заселения. Каменщица разыскивает старые гнезда и, лишь не найдя подходящих, начинает постройку новых.
Из одного гнезда каменщицы вылетает все ее потомство: несколько рыжих самцов и черных самок. Самцы не принимают никакого участия в заботах о потомстве: они улетают кормиться на поле. Остаются молодые самки. Какой из них достанется родное гнездо? Право принадлежит первому захватившему.
Поэтому, как только подходит время постройки ячеек и кладки яиц, пчела завладевает первым же свободным гнездом, и горе тому, кто попробует оспаривать его. Нападающая пчела будет обращена в бегство ожесточенным отпором и грубыми толчками. Из всех ячеек гнезда пчеле сейчас нужно только одна. Но ведь позже ей понадобятся и остальные, и она ревниво охраняет все гнездо, все ячейки. Я не помню, что когда-нибудь видел двух каменщиц, работающих одновременно на одном камне.
Работа по переделке и починке старого гнезда несложна. Пчела осматривает внутренность ячейки, отрывает кусочки кокона, оставшиеся на ее стенках, уносит осыпавшуюся из прогрызенного летного отверстия землю. Она штукатурит обвалившиеся места, немного поправляет вход, и это – все. Затем приносит провизию, откладывает яичко, и ячейка запирается крышкой.
Материал для постройки у халикодомы амбарной такой же, как и у каменщицы, но без камешков, а земляная пыль помельче. Сначала в дело идут прошлогодние гнезда, но их, конечно, не хватает для населения колонии: каждый год, с каждым новым поколением оно все увеличивается. К тому же у этих халикодом есть конкуренты тут же, в своей колонии. Пчелы-осмии появляются раньше хозяев колонии и успевают занять сколько-то ячеек. Так или иначе, но приходится строить новые ячейки. Пчелы лепят их на поверхности старых гнезд, располагая почти горизонтально и без всякого порядка. Каждая пчела строит как и где ей угодно. Единственное условие: не мешать работе соседок. Нарушение его влечет за собой драку, причем достается в ней нарушительнице. Новые ячейки, налепленные безо всякого порядка на поверхности общего гнезда, прибавляются каждый год. И гнездо все растет и растет.
Постройка новой ячейки начинается с сооружения крошечного полустаканчика. Сделав его, пчела летит за провизией. Принеся несколько порций цветеня и меда, она вновь принимается за земляные работы и надстраивает стенки стаканчика. Затем снова носит провизию, опять надстраивает, и так до тех пор, пока ячейка не достигнет нужной вышины и в ней не будет сложен достаточный запас провизии. Тогда пчела прилетает с комочком земли в челюстях. Осмотрев ячейку, она опускает в нее брюшко и откладывает яичко. Повернувшись, она закрывает ячейку комочком принесенного цемента и так ловко расплющивает его, что за один прием изготовляет тоненькую крышечку. Позже крышечка станет толще, пчела укрепит ее новыми слоями, но это не такая уж спешная работа.
Ячейку с отложенным яйцом нужно закрыть без задержки, пусть и поначалу совсем тоненькой крышкой. Если бы пчела, не закрыв входа в ячейку с отложенным яйцом, полетела за новой порцией цемента, то какой-нибудь грабитель мог бы завладеть ячейкой. Выбросив яичко пчелы, он заменил бы его своим. Так и случается иной раз. И вот халикодома откладывает яйцо, уже держа в челюстях заготовленный комочек цемента.
Наружная поверхность ячейки грубовата, видно слоистое строение ее стенок. Внутри стенки сглажены, но не полированы: позже личинка закончит эту работу.
Когда все ячейки готовы и яйца отложены, пчелы начинают делать общий покров гнезда. Они не различают теперь своих и чужих ячеек и прикрывают их все вместе. Толстый слой цемента закрывает гнездо сверху и с боков, цемент же заполняет промежутки между ячейками. В конце концов, это общее гнездо принимает вид пирога из сухой грязи. Оно потолще посередине, где расположена старая часть постройки, потоньше – по краям, где находятся новые ячейки. Размеры гнезда различны и зависят от числа работниц, а значит, и от возраста первоначального гнезда. Бывают гнезда не больше кисти руки, а бывают и занимающие большую часть закраины крыши, площадь не в один квадратный метр.
Халикодома кустарниковая, если она работает в одиночку, начинает с устройства солидного фундамента на узенькой опоре. Затем строится ячейка – вертикальная башенка. За ней – вторая, которая опирается не только на ветку, но и на фундамент первой ячейки. Одна возле другой группируются от шести до десяти ячеек. Затем общая земляная покрышка одевает и ячейки, и ветку, на которой они построены.
Реомюр рассказывает об одном опыте, который проделал его друг с пчелой-каменщицей. Он накрыл ее гнездо стеклянной воронкой, конец которой затянул кисеей. Вывелись три самца. Они прогрызли ход сквозь каменно-твердую покрышку гнезда, но и не попытались проделать отверстие в тонкой кисее. Самцы погибли, так и не выбравшись из воронки. Реомюр, описав этот случай, добавляет, что насекомые умеют делать лишь то, что нужно при обыкновенных, естественных условиях их жизни.
Мне не нравится этот опыт. Мне кажется неудачным предложить пчелам кисею. Каменщицы вооружены инструментами для пробивания хода сквозь плотный цемент, и нельзя требовать, чтобы кирка землекопа выполняла работу ножниц портнихи. Затем мне кажется, что плохо выбрана и сама тюрьма – стеклянная воронка. Как только пчела пробила себе путь через толстый земляной свод и увидела дневной свет, она считает себя освободившейся из тесноты гнезда, очутившейся на свободе. Она стремится к свету и наталкивается на невидимое препятствие – на стекло воронки. Что-то не пускает ее вперед, а там – залитое лучами солнца свободное пространство. Пчела выбивается из сил, пытаясь улететь туда, и не понимает – не может понять – всей бесполезности своих усилий. В конце концов, она погибает, даже не взглянув в своем упорном стремлении к свету на кисею, которой затянут выход из воронки. Этот опыт нужно проделать в иных, лучших условиях.
Вместо стекла я беру обыкновенную серую бумагу. Она достаточно плотна и не пропустит света, и она же довольно тонка, так что пленник сможет ее прогрызть. Однако между цементным сводом и бумажной перегородкой немалая разница. Сможет ли каменщица проложить путь сквозь такую преграду?
Способны ли ее челюсти разрезать тонкую перегородку? Раньше всего нужно выяснить именно это.
В феврале в гнездах каменщицы находятся уже взрослые насекомые. Я осторожно вынимаю несколько коконов и кладу их в кусочки тростника. Один конец таких кусочков закрыт естественной перегородкой – узлом стебля, другой – открытый. Укладываю коконы головой скрытой в них пчелы к открытому концу. Эти концы я запираю на всякие лады. Одни затыкаю земляной пробкой толщиной не меньше цементной покрышки гнезда, другие закрыты кусочком сорго в сантиметр толщиной, третьи – бумажным кружочком. Помещаю все эти кусочки в коробку вверх заделанными моими пробками концами. Накрываю коробку стеклянным колпаком и жду выхода пчел – мая месяца.
Результаты опыта превзошли мои ожидания. В земляной пробке была прогрызена круглая дырочка, совсем такая же, какую каменщица делает в цементном своде своего гнезда. В пробочке из сорго сделано круглое отверстие, аккуратное, словно пробитое машинкой. Такая же правильная дырочка оказалась и в бумажном кружочке: пчела не разорвала бумагу как попало. Итак, каменщицы оказались способными проделать работу, с которой их племя наверняка никогда не встречалось.
В те же дни я беру для опыта два нетронутых гнезда на камнях. На одном из них плотно прикрепляю поверх цементного свода кусок серой бумаги. Здесь, выходя наружу, пчеле придется прогрызть обычную земляную покрышку, а затем – бумажный листок. Вокруг другого гнезда я приклеил на камне маленький бумажный конус. Здесь те же два препятствия: цементный свод и бумажная перегородка, но между ними – пустой промежуток.
Результаты этих опытов резко различны.
Пчелы первого гнезда выбрались наружу: прогрызли земляную покрышку, прогрызли и бумагу, проделав в ней круглую дырочку. Во втором гнезде, под бумажным конусом, произошло иное. Пчелы проложили путь наружу сквозь свод и очутились под бумажным конусом. Найдя на некотором расстоянии новое препятствие – лист бумаги, они даже не попытались прогрызть его. Пчелы умерли под конусом.
Выйдя из своей земляной тюрьмы, пчела уже совершила все нужное для своего освобождения. Она заползала по крыше гнезда, а это означает конец работы и освобождение: прогрызать дорогу уже не нужно. И вдруг возникает новая преграда – стенки бумажного конуса. Чтобы преодолеть ее, пчела должна снова грызть, должна заняться тем, что она делает только один раз в своей жизни: второй раз прогрызать ход наружу. Приходится раздвоить единое по своей природе действие, и пчела не может сделать этого. И каменщица погибает...
Причина проста: побуждения к повторению уже проделанной работы нет.
Не слишком тяжелые камни можно переносить и перекладывать как угодно. Поэтому гнезда каменщицы очень удобны для интересных опытов. Вот первый.
Гнездо пчелы-каменщицы отличается чрезвычайной прочностью.
Я переношу метра на два камень с гнездом. Кладу его на открытом месте. Здесь он так же хорошо заметен, как и на прежнем, и пчела должна увидеть его.
Каменщица вскоре возвращается и летит прямо туда, где находилось гнездо. Она парит над пустым местом, приглядывается и садится именно туда, где лежал камень. Пчела долго и напрасно ищет, потом улетает, возвращается. Новые поиски – на лету или пешком, – и все там же, где раньше был камень с гнездом. Внезапно пчела уносится вдаль и опять прилетает, опять ищет там, где остался след от перенесенного камня. Эти внезапные отлеты и быстрые возвращения, этот настойчивый осмотр пустого места повторяются много раз, прежде чем пчела улетит совсем. Конечно, она видела перемещенное гнездо, пролетая над ним много раз. Но она не признавала его своим: для нее это гнездо чужое, принадлежащее другой пчеле.
Опыт часто заканчивается тем, что каменщица даже не посетит камня, перенесенного всего на два метра, и улетает окончательно. Если расстояние совсем небольшое, например один метр, то пчела рано или поздно подлетит к камню с ее гнездом. Она ползает по камню, даже засовывает голову в незаконченную ячейку, колеблется. И все же она уходит туда, где должно было бы находиться ее исчезнувшее гнездо, и возобновляет там напрасные поиски. Перемещенное гнездо даже после тщательного осмотра она не признает своим, хотя оно никем не занято. Я навещал перемещенное гнездо через несколько дней, и оно оказывалось покинутым. Открытую и наполовину заполненную сладкой едой ячейку грабили муравьи; начатая ячейка осталась недостроенной. Перемещенное гнездо было навсегда оставлено его хозяйкой.
Этот факт не позволяет мне сделать вывод, что пчела, способная прилететь к своему гнезду за несколько километров, не умеет найти его на расстоянии метра. Я думаю иное. Пчела крепко помнит место, на котором помещалось гнездо, и она упрямо возвращается к нему, хотя гнезда уже нет. О самом гнезде она имеет очень смутное представление. Пчела построила его, наполнила ячейки сладким тестом, и все же она не узнает гнезда и покидает его лишь потому, что камень, на котором оно помещалось, лежит теперь на другом месте.
Странная память у насекомых! Она очень сильна при распознавании местности вообще, и она же крайне ограниченна при узнавании своего собственного жилья. Я охотно назвал бы такую память "топографическим инстинктом": ей известна карта местности, но незнакомо собственное гнездо. К такому выводу нас уже привели бембексы. Если открыть ее гнездо, то оса уже не интересуется личинкой, корчащейся на солнце. Она не узнает теперь своего гнезда, хотя раньше отыскивала с изумительной точностью место входной двери.
Сомнения в том, что каменщица находит свое гнездо лишь по месту, которое занимает камень с ним, можно устранить другим опытом.
Я убираю гнездо одной пчелы и кладу на его место другое. Оно взято по соседству и находится примерно в таком же состоянии. Перемену гнезд я делаю в отсутствие их хозяек. В этом чужом гнезде, оказавшемся на месте ее собственного, пчела устраивается без каких-либо колебаний. Если она строила, то продолжает строительные работы, если начала носить в ячейку провизию, то летит за взятком и заканчивает снабжение чужой ячейки. Она и не подозревает подмены, не отличает своего гнезда от чужого и работает над чужой ячейкой словно над своей.
Через некоторое время я возвращаю каменщице ее собственное гнездо. Она не замечает этой перемены и продолжает работать. Новая перемена – и те же результаты.
Подставляя поочередно на одном и том же месте то чужое, то собственное гнездо, я убедился, что каменщица не в состоянии отличить свое гнездо от чужого. Каждый раз она спокойно продолжала начатую работу: лежал бы камень с гнездом на первоначальном месте.
Опыт можно сделать более интересным, если взять два соседних гнезда. Нужно подобрать такие, работы в которых находятся примерно в одном состоянии. Я меняю эти гнезда местами. Расстояние между ними едва равняется трем дециметрам, и каждая из хозяек видит разом оба жилища. Они могли бы различить свое от чужого, но по возвращении каждая садится на подставленное гнездо и продолжает работу Можно сколько угодно раз менять эти гнезда, и обе каменщицы будут поочередно работать то над своей, то над чужой ячейкой.
Не является ли причиной большое сходство между обоими гнездами? Ведь я выбирал поначалу, насколько возможно, одинаковые из боязни, что пчелу отпугнет изменившаяся внешность гнезда. Мои предосторожности основывались на подозрении, что пчела достаточно проницательна, и я ошибся: этого не оказалось.
Теперь я беру два гнезда, совсем не похожих друг на друга. Единственное условие: в гнезде должна иметься такая ячейка, чтобы пчела смогла продолжать работу, начатую еще до перемещения гнезд. Первое гнездо – старое, в его крыше восемь выходных дырочек – отверстий ячеек прежних обитателей. Одна из этих ячеек уже починена, и пчела начала носить в нее провизию. Второе гнездо – новое. Здесь нет цементной покрышки, и оно состоит пока всего из одной ячейки, в которой лежит немного медового теста.
Я меняю эти гнезда местами. И что же? Пчелы мало смущены этим и не колеблются долго в выборе гнезд, между которыми едва ли метр расстояния. Владелица старого гнезда, найдя вместо него всего одну ячейку, осмотрела камень и без особых задержек сложила принесенную провизию в новую ячейку. Она сделала это не потому, что спешила освободиться от тяжелой ноши: улетев, она вскоре вернулась с новой порцией провизии. И она повторяет эту работу еще и еще и будет носить провизию до тех пор, пока я не помешаю ей в этом занятии.
Другая каменщица находит на месте своей единственной ячейки обширную постройку из восьми комнат. Поначалу она находится в большом затруднении: в какой из восьми ячеек была начата работа по снабжению ее провизией! Пчела осматривает поочередно все ячейки, спускается на самое дно их. В конце концов, она находит то, что искала: ячейку, на дне которой лежит немного медового теста. С этого момента она делает то же, что и соседка: принимается носить провизию.
Переставим гнезда на их прежние места, потом снова обменяем их. После коротких колебаний каждая пчела будет продолжать работу то в своей собственной ячейке, то в чужой. Колебания понятны: гнезда слишком разнятся между собой.
Наконец пчела откладывает яичко и заделывает ячейку. Неважно, чья она: своя или чужая. Было бы в ней достаточно медового теста.
Таковы факты. Я не решаюсь на основе их назвать памятью эту странную способность: точно знать место своего гнезда и не узнавать самого гнезда. Сделаем опыт другого характера. Каменщица только начинает строить ячейку Я даю ей в обмен не только вполне законченную, но и заполненную медовым тестом, на которое настоящая хозяйка не замедлила бы отложить яичко. Что сделает новая хозяйка ячейки? Мой щедрый дар избавляет ее и от труда постройки, и от сбора провизии. Конечно, она пополнит запас теста, отложит яичко и запечатает ячейку.
Заблуждение, глубокое заблуждение! Логичное для нас – нелогично для насекомого. Оно повинуется только инстинкту, не выбирает, не различает нужное от ненужного.
Новая хозяйка, начавшая в своей ячейке работу каменщика, находится во власти бессознательного побуждения. Она должна продолжать начатую работу, хотя бы это и было не только бесполезно, но даже противно ее интересам. Пчела, начавшая строить, будет строить. На верхний край ячейки, заполненной провизией, она укладывает валик из цемента. Потом делает второй, третий... Она укладывает столько слоев, что ячейка становится на треть выше обычной. Каменные работы закончены. Правда, пчела строила меньше, чем ей пришлось бы делать это, возводя свою ячейку, фундамент которой она закладывала до перемены мною гнезд. Но все же строила.
Теперь начинается заготовление провизии. И эта работа сокращена, иначе двойной запас просто не уместился бы в ячейке. Итак, каменщица только сократила свою работу. Очевидно, она инстинктивно почувствовала, что и высота ячейки, и количество провизии становятся чрезмерно велики.
Не менее убедителен обратный опыт.
Каменщице, которая начала носить мед, я подставляю гнездо с только что начатой ячейкой. Прилетевшая с провизией пчела приходит, по-видимому, в большое затруднение: в ячейке некуда сложить принесенный запас. Пчела исследует начатую ячейку, осматривает ее, долго колеблется, улетает, возвращается, снова улетает и опять спешит к ячейке. По ее поведению четко видно, сколь она затруднена. Мне хотелось сказать ей: "Возьми земли и закончи постройку; это дело нескольких минут, и у тебя будет помещение нужной глубины". Пчела другого мнения: она начала носить мед и, что бы там ни случилось, будет продолжать эту работу. Она ни за что не прервет собирания меда и цветеня для того, чтобы заняться строительством. Время для этой работы еще не наступило. Скорее, пчела отправится на поиски чужой ячейки, найдет подходящую и войдет в нее, чтобы отложить свой мед. Пусть ей грозит злобная встреча с хозяйкой гнезда: она сделает свое. Желаю тебе успеха! Ведь причина этого отчаянного поступка я сам.
Некоторые быстрые и последовательные действия насекомого так тесно связаны между собой, что для совершения второго непременно требуется предварительное повторение первого, – пусть это "первое" уже сделалось бесполезным. Каменщица служит примером бесполезного повторения действия, обязательно предшествующего последующему.
Дело может принять еще более серьезный оборот. Случалось, что в гнезде с начатой ячейкой находились и другие.гие, уже заполненные провизией, с яичком, запечатанные. И вот, правда лишь иногда, происходило следующее.
Убедившись в недостаточности начатой ячейки, пчела принимается грызть крышечку, прикрывающую соседнюю ячейку. Размягчая ее при помощи слюны, она терпеливо, крупинка за крупинкой, скоблит крышечку. Это очень трудная работа, и совершается она медленно. Проходит полчаса, пока углубление достигнет размеров булавочной головки. Я жду... Но вот меня охватывает нетерпение. Убедившись, что пчела старается открыть ячейку, я решаю помочь ей и кончиком ножа срываю крышечку. Вместе с ней отламывается и кусочек стены ячейки.
Я угадал: пчела старалась взломать потолок ячейки. Не обращая внимания на проломленную мною брешь в стене, она начинает носить сюда мед и цветень, хотя и того и другие.гого здесь достаточно. Затем она откладывает сюда яичко, хотя в ячейке уже лежит яйцо, отложенное подлинной хозяйкой гнезда. Проделав все это, она старательно закрывает ячейку крышечкой, но пролом в стене ячейки остается открытым.
Подведем итог. Пчела, начавшая сбор провизии, упорно продолжала начатую работу. Наперекор всем препятствиям она довела ее до конца, но самым нелепым образом. Вошла со взломом в чужое помещение, снабдила провизией уже наполненный склад, отложила яйцо в ячейку, в которой уже лежало яйцо настоящей хозяйки, и закрыла вход, оставив в стене брешь, починка которой была необходима.
Внося в ячейку провизию, пчела совершает два действия. Сначала она входит в нее головой вперед, чтобы отложить принесенный в зобике нектар. Затем выходит, поворачивается и тотчас же снова входит, но уже задом, чтобы счистить с брюшка цветочную пыльцу. В тот момент, когда пчела хочет войти в ячейку задом, я осторожно отстраняю ее соломинкой. Таким образом, я помешал второму акту. Пчела проделывает все сначала: опускается в ячейку головой вниз. Ей нечего отрыгивать: ее зобик пуст, и все же она начинает с первого действия. После этого она собирается опустить в ячейку брюшко. Я снова отстраняю ее. И снова она входит в ячейку сначала головой вперед.
Можно много раз повторять это. Иногда пчела войдет в ячейку полностью, иногда – лишь до половины. Бывает, что она только опустит голову в отверстие. Но всегда это действие, утратившее всякий смысл, будет предшествовать опусканию брюшка в ячейку: отрыгивание меда предшествует откладыванию цветочной пыльцы. Перед нами движение, напоминающее движения машины, каждое колесо которой начинает вращаться только тогда, когда было пущено в ход первое, зачинающее движение колесо.
Я задался целью повторить с каменщицей мои давние опыты с церцерис: попытаться узнать, насколько легко пчела возвратится к своему гнезду, если ее занести далеко.
Предназначенное для такого путешествия насекомое нужно ловить осторожно. Его нельзя хватать пинцетом или щипчиками; легко испортить крылышко, порвать или вывихнуть его. В то время когда пчела поглощена своей работой в ячейке, я накрываю ее склянкой. Взлетев, пчела попадает в нее, а отсюда я могу, не дотрагиваясь до пленницы, перегнать ее в бумажную трубочку. Эти трубочки я укладываю в жестяную коробку. Перед выпусканием пчелы на волю я мечу каждую яркой белой меткой: смесью мела с раствором гуммиарабика. Каплю этой кашицы откладываю концом соломинки на середину спинки, между крыльями. Нужно действовать быстро и деликатно, чтобы не придавить пчелу. Не всегда убережешься от жала, и с этим приходится мириться. Впрочем, каменщица жалит не больно: ее укол гораздо слабее, чем у домашней пчелы.
Для начала я беру двух каменщиц на берегу Аига, где они хлопотали возле своих гнезд. Переношу их к себе в Оранж, мечу и выпускаю. Расстояние между этими двумя местами около четырех километров по прямой линии. Я выпустил пчел вечером, в тот час, когда они обычно заканчивают свои дневные дела. Возможно, что они отправятся в путешествие ночью. Утром иду к гнездам. Еще свежо, и работы пчел не начинались. Когда роса высохла, каменщицы начали хлопотать около гнезд. Я вижу одну, но без отметки, несущую мед к гнезду, из которого я взял его хозяйку. Чужачка нашла незанятую ячейку, завладела ею и начала снабжать ее провизией. Вдруг около десяти часов появляется хозяйка гнезда. Она может доказать свои права на ячейку: они написаны на ее спинке мелом. Вот и вернулась одна из моих путешественниц. Она пролетела четыре километра над лугами и засеянными полями. Мало того, она набрала дорогой и цветочной пыльцы, и сладкого нектара. Вернуться домой откуда-то из-за горизонта – удивительно, но прилететь со взятком – это пример изумительной экономии. Впрочем, дальние полеты, пусть и вынужденные, у пчелы всегда связаны с добыванием нектара и пыльцы.
Хозяйка гнезда вернулась и находит чужачку. Что такое? И она яростно набрасывается на противницу. Завязывается драка. Они то парят, почти не двигаясь, совсем близко одна от другой, жужжат и, наверное, бранятся в воздухе. Потом садятся на спорное гнездо: то одна, то другая. Я жду, что они сцепятся и пустят в ход жало. Нет, они не намерены вступать в смертельный бой и рисковать жизнью, чтобы расплатиться за обиду. Материнский инстинкт слишком силен, и соперницы лишь шумят и слегка толкают друг друга.
Около гнезда работает часто другая и третья пчела, так как комков бывает чаще всего несколько на одной и той же стене. Поэтому пчелы эти не любят друг друга, а, по наблюдениям Реомюра, питают друг к другу даже враждебные чувства.
Победу одерживает настоящая владелица гнезда: очевидно, она черпает силы и смелость в своем ощущении правоты. Сев на гнездо, она не оставляет его и встречает соперницу сердитым шуршанием крыльев. В конце концов захватчица отступает и улетает. Каменщица-хозяйка тотчас же принимается за работу, и так старательно, словно она не совершила только что такого далекого путешествия.
Вторая из моих пчелок совсем не явилась.
Решено проделать новый опыт. Теперь я попытаюсь как можно точнее высчитать время, потраченное пчелой на возвращение домой. Для нового опыта мне нужно гораздо больше пчел, и я отказываюсь от каменщицы: много этих пчел не наловишь. Под краем крыши моего амбара находится густонаселенное гнездо халикодомы амбарной. Эта пчела вдвое меньше каменщицы, но разве это важно? Тем больше чести будет этой пчеле, если она сумеет пролететь четыре километра и найти свое гнездо. Я набираю сорок пчел и каждую помещаю в отдельную бумажную трубочку. Чтобы добраться до гнезда, к стене приставлена лестница: она послужит моей дочери Аглае, чтобы следить за гнездом и точно отметить время появления первой пчелы. Мои карманные и домашние часы сверены и поставлены одинаково.
Устроив все это, я ухожу, унося в коробке сорок пленниц. Я иду на берег Аига, туда, где работает каменщица. Здесь мои пленницы выпу